- Ну, Никита, ты просто в рубашке родился, - Иван уже не обращался к нему на вы, но этот переход произошел словно сам по себе. – Минут на пять позже, и тебя уже не спасли бы. Он так растерялся, что не успел шприц выбросить. Нашли место укола, так что сразу тебя в токсикологию повезли.

Говорить Никита не мог – в горло была вставлена дыхательная трубка, разве что только моргать. Тело тяжелое, словно налитое свинцом, ни рукой, ни ногой не пошевелить. К нему никого не пускали, только Свете разрешили зайти на минутку, когда он пришел в себя, и тут же снова выпроводили. А вот Ивану разрешили.

Майор сидел на выкрашенном белой краской табурете. Накинутый на плечи халат делал его старше и строже.

- Я тебе потом все расскажу. Такое выяснилось – закачаешься! Раскололся крендель, как миленький, все выложил. Кстати, у тебя ключи были от его квартиры. Это чьи, его матери? – Никита едва заметно кивнул, и это слабое движение тут же вызвало приступ головокружения. – Как бы нам ее найти? Васильев утверждает, что не представляет, где она. Мы уже с московским телевидением связались, в новостях его показали – может, увидит да объявится. Ладно, не буду тебя мучить. Поправляйся.

Иван ушел, Никита с облегчением закрыл глаза. На данный момент его волновало совсем другое. Он остался жив, врачи говорят, что поправится, а Светка сама пошла в церковь и даже разговаривала с отцом Максимом. Правда, когда ее пустили к нему, в реанимационную палату, она плакала и страшно ругалась – шепотом, чтобы не услышал врач. «Идиот ты паршивый, - причитала она. – Ведь обещал же, обещал! Что бы мы без тебя делали, а?». А потом ему опять стало плохо, и поэтому он не был твердо уверен, что последние ее слова ему не почудились: «Вот помрешь еще, сыщик хренов, как я буду одна с двумя спиногрызами?»

С двумя?! Неужели? То-то она так скверно в последнее время себя чувствовала. Нет уж, теперь он просто обязан выкарабкаться.

* * *

Выписали его из больницы только в конце ноября. Света вот уже вторую неделю лежала на сохранении – не послышалось ему все-таки! – поэтому забирали его тесть с Машей.

- Пап, смотри, я уже с палочкой хожу, - вопила девочка, обнимая его за шею. – А когда мне в Германии операцию сделают, буду сама ходить, совсем хорошо. Ну почему ты так долго не поправлялся? Я соскучилась. А братика мы как назовем? Мама сказала, чтоб ты придумал. А еще мы в церковь с мамой ходили, еще когда она не в больнице была, и твои бабушки опять мне дали скамеечку и еще конфет. И пряников.

- Ты уж извини, дома беспорядок, - наконец удалось вклиниться в этот бурный поток Кириллу Федоровичу. – Мы с Маней у меня жили.

- Неужели удалось наконец Илью выставить? – удивился Никита.

- Отправил к нему бригаду ремонт делать. Дешевле было бы купить новую квартиру. Спасибо хоть соседи счет не выставили.

- Евгения не приехала?

- Приехала. Нет уж, лучше я поведу, - тесть пресек попытку Никиты сесть за руль. – Сразу скажу, я знаю не больше других. Только то, что Костя сидит в «Крестах», а у Жени рак.

- Что?! – Никита ушам своим не поверил.

- Да, вот так. Что-то с кровью, вроде лейкоза. Вот тебе и наследство.

Он заметил, что Маша навострила уши, и спешно перевел разговор на нейтральную тему.

Дома было решено взяться за уборку, но на практике убирать пришлось одному Кириллу Федоровичу, потому что от Маши проку было мало, а от Никиты и того меньше, ему было велено носить себя, как хрустальную вазочку, резко не наклоняться и вообще избегать перегрузок. Впрочем, сам он считал подобные рекомендации перестраховкой, тем более то же самое врачи сказали Свете, а две «вазочки» плюс Маша с палочкой – это уже перебор.

После обеда тесть уехал на работу, обещав особо не задерживаться. Никита поговорил по телефону со Светой, усадил Машу за уроки, заданные приходящей учительницей, и хотел прилечь, но тут позвонил Иван и напросился в гости.

Он появился всего через полчаса, с коробкой конфет для Маши и большой бутылкой дорогущего апельсинового сока для Никиты.

- Спиртного тебе пока нельзя, - пояснил Иван, - так что пей сок. Натуральный. Если угостишь кофе, то все расскажу.

- А если не угощу? – усмехнулся Никита. – Тогда не расскажешь? Тебе как – из кофеварки, из турки или растворимый?

- Ну, слушай, - начал Иван, когда Никита поставил перед ним чашку дымящегося кофе. – Ты, наверно, удивился, что мы приехали так быстро?

- Честно говоря, нет. Мне тогда уже без разницы было, что пять минут, что пять часов.

- Всего пятнадцать минут после твоего звонка прошло. Тут такие совпадения получились, трудно поверить.

Никита промолчал. Он-то знал, что все совпадения закономерны, но объяснять это Ивану не хотел.

- Так вот. Когда ты позвонил, мы как раз ехали к Васильеву домой.

- Зачем? – удивился Никита.

- А за ним наблюдали. И тебя тоже засекли.

- Обидно, - слегка покраснев, вздохнул Никита.

- Не тушуйся. Наши сидели во дворе, в машине с затемненными стеклами. Видели, как ты подъехал, как потом за Васильевым отправился. Пробили, разумеется, что за машина. Так что одна группа осталась на месте, другая поехала за вами. А как только ты вернулся, один, в подъезд зашел, мне сразу сообщили. Ну, я сообразил, что ты нарываешься на неприятности, и мы сразу выехали. И, как назло, застряли в пробке. Тут мне звонят: Васильев вернулся. А мы все в пробке стоим. Начали проходными дворами пробираться. Тут и ты нарисовался. Поднажали и успели. Еще бы чуть-чуть…

- Ладно, это понятно, - нетерпеливо перебил Никита, - а с чего вы за ним следить-то начали?

- А вот тут еще одно сказочное совпадение. Впрочем, один мой знакомый говорит, что 99 процентов преступлений раскрываются случайно, и главная задача сыщика - этот случай поймать и направить в нужное русло. Накануне утром белая «шестерка» сбила насмерть пешехода и скрылась. Свидетели видели, что рулем был молодой мужчина, заметили буквы номера и первую цифру. Начали большую облаву. Третья по счету «шестерка» стояла в гараже у станции Броневая. С характерными вмятинами и следами крови. Только вот незадача, следы давние, минимум полуторамесячной давности, а то и больше.

- Та машина, которая сбила Диму? Ну, Зименкова?

- В точку! Но это мы потом выяснили. Начали трясти хозяина, а он ни ухом ни рылом. На машине уже полгода не ездил, поскольку работал в другом городе, а вернулся только что и даже в гараже еще не был.

- А кто тогда был? Костик?

- Он, родимый. Потому что в свое время одолжил хозяину этому самому энную сумму на покупку гаража, и тот разрешал ему время от времени пользоваться машиной. Так, без доверенности, на свой страх и риск. Ключи от гаража и от машины лежали в тайничке, так что Васильев в любое время мог их взять. Что и сделал. Причем, не один раз. Он ведь во всем сознался. Слабачок оказался. И не подумаешь, если учесть, сколько всего натворил.